несколько десятков старых, пожелтевших листов, лишённых обложки и наспех перевязанных бечёвкой как стопка писем.
большая часть записей — текст незнакомых песен, о небе, о смерти, о любви, о море. Ноты на обороте каждого листа. Никакой связи между песнями не прослеживается, на каждом листе почерк отличается, зато на каждом следующем появляется всё больше заметок на полях, дополнений и комментариев. Дневник, или блокнот, или альбом определённо вёл не один человек — он переходил из рук в руки, и каждый новый владелец добавлял в него свою песню. Если верить подписям, какие-то из песен не процитированы, а придуманы разными владельцами альбома, таких песен ровно семь.
невозможно не оценить красоту этих песен, каждая из них — история, могущая удивить даже самого искушённого читателя, но они здесь не главное, и тем интереснее говорить о том, ради чего эти листы вообще, предположительно, сберегли. О правилах выбора этих песен, правилах игры. Частично их описывают комментарии, с ними постепенно становится очевидным, что именно правила и являются смысловой связкой между всеми песнями, несмотря на то, что ни одна из них не поёт о правилах или играх, если только не все из них на самом деле поют о них.
сложно понять эти правила, не будучи одним из авторов альбома, которые, судя по всему, передавали их вместе с этим альбомом, и нетрудно представить, как они становились чьими-то последними словами, но всё же какая-то часть этой игры зафиксирована на бумаге. Где-то один из авторов говорит прямо о наличии правил, которым необходимо следовать, другие лишь цитируют несколько слов из них, но даже если выписать их все, то картина не становится более ясной. Если же попробовать прочитать все песни как единый сюжет или представить, что ты уже играешь с сам собой этими песнями, появляется чёткое ощущение, что правила тебе понятны. Если попробовать записать их в этом состоянии, то многие из записей предыдущих авторов начинают обретать куда более понятный смысл. В этот момент исчезают всякие сомнения в существовании этих правил, и даже ориентироваться среди листов становится легче. Быстро начинаешь замечать, что какие-то из историй — например, о волне, проглатывающей город, или о падающем небе, или о рассыпающейся под ногами земле — не соответствуют правилам. Ощущение преследует неотступно после первого своего появления, и невыносимо хочется их исправить, хотя, конечно, трогать ни одну из записей и делать собственные пометки никак нельзя.
последний из листов в альбоме так же стар, как и остальные, но абсолютно пуст, а альбом всегда лежит неподалёку от стола с пером и чернилами. При взгляде на этот лист появляется желание петь.